Сборы военного духовенства в Воронеже: как боевые офицеры становятся священниками
«Комсомолка» познакомилась с участниками необычного съезда
Посреди плаца Военно-воздушной академии им. Жуковского и Гагарина стоят две большие палатки синего цвета. Это макеты полевых помещений для богослужений, которые демонстрируют участникам сбора военного духовенства. Одна палатка для православных, вторая — для мусульман. Вокруг них группками расположились «необычные» священники. Большая часть из них производят впечатление военных, которых только что переодели в облачение. У одного поверх подрясника надета кожаная жилетка, у второго через плечо перекинут вещмещок, у третьего на голове лихо заломлен черный берет. И почти у всех людей в возрасте на подряснике блестят ордена…
В исламском помещении наблюдаю неожиданную сцену: имама обступили несколько православных священников и что-то пытливо у него выспрашивают. Слово берет один пожилой батюшка:
— Был у меня когда-то случай на войне: я отправлял в бой отряд спецназа. И собирался окропить их святой водой. А бойцы мне говорят, что в строю есть один мусульманин. Попросил его выйти вперед и спрашиваю: «Ты не против, если я тебя тоже святой водой окроплю?». Он улыбнулся и сказал, что может погибнуть в бою, поэтому совершенно не против.
— Вода во всех религиях священна, потому что все религии начинаются с чистоты, — нисколько не удивившись отвечает молодой философ от ислама.
Его рассуждения прерывает пытливый батюшка, который хочет узнать, как правильно реагировать, когда военнослужащие-мусульмане отказываются выполнять хозработы, ссылаясь на Коран. Как урезонить обнаглевшего молодца с помощью его же учения? Имам обещает выслать на электронную почту специальную методичку.
Подобные «экзотические» сценки можно было весь день наблюдать 26 и 27 мая в академии Жуковского и Гагарина, где собрались 155 представителей военного духовенства. Специальную должность — помощника командира по работе с верующими военнослужащими — ввели в войсках только в 2010 году, хотя потребность в священниках в армии была и раньше. Именно поэтому у батюшек, занимающихся этой работой, возникает еще так много бытовых вопросов и проблем, которые и нужно было обсудить. Даже вне заседаний они с удовольствием делились друг с другом драгоценным опытом.
«Мы всем нужны»
Кто: протоиерей Владимир Луговой
Где служит: помощник командира 32-й отдельной мотострелковой бригады, город Новосибирск
Кто в прошлом: Кадровый офицер. В 1976 году окончил Новосибирское высшее военное командное училище внутренних войск МВД СССР. Прошел Афганистан, Нагорный Карабах и Чечню. В последнем военном конфликте участвовал уже в качестве священника. Говорит, что медали за Афганистан вешает на правую сторону, а медали за Чечню на левую. 25 лет назад принял сан. Подрясник защитного цвета сшил себе из ткани, которую брал еще во время службы в армии на военный мундир.
Подход к работе:
— У меня такая позиция: сколько у меня в бригаде народу, все мои дети. А как с детьми надо общаться? С любовью. Поэтому неважно, какой ты национальности, какого вероисповедания, но ты человек. И общаться с тобой надо по-человечески. Я могу ребятам и пригрозить, могу спасибо сказать, могу пошутить. Иногда ругаю их за то, что курят или матерятся, мимо этого никогда не прохожу. Но солдаты ко мне хорошо относятся: я ведь на учениях сплю вместе с ними — в одной палатке и на одних нарах. И почти все свое время в бригаде провожу.
Основная проблема военных священников сейчас — мы всем нужны. Я постоянно нарасхват в бригаде, и среди гражданских людей, кроме того, я еще к одному храме прикреплен. Целыми днями на службе пропадаю. Но если солдат ко мне подходит и говорит: «Знаете, поговорил с вами и как будто дома побывал», для меня это самое главное!
Из командира подлодки в священники
Кто: иерей Олег Артемов
Где служит: помощник начальника военного институт им. Хрулева, Санкт-Петербург
Кто в прошлом: Был командиром подлодки, а потом служил священником на атомных подводных лодках стратегического назначения на Камчатке. Совершил 14 выходов в море и прошел под водой 28 тысяч морских миль.
Подход к работе:
— В мои обязанности входит пасторская работа с контрактниками, с офицерами, гражданскими людьми. И пока я единственный такой священник, который был с моряками в автономках, на ракетных стрельбах. Вообще, большая часть военных священников приходят служить после армии. Я считаю, что лучше, когда человек сам через это прошел. Он знает устав, понимает специфику работы в тех воинских подразделениях, где служил. Я, например, служил на флоте и мне легче было общаться с флотскими ребятами. Подводники они вообще интересный народ, к ним просто так не подойдешь, а у меня благодаря опыту работы получалось.
Церковь как армия
Кто: протоиерей Леандр Кузнецов
Где служит: начальник отделения по работе с верующими военнослужащими южного военного округа
Кто в прошлом: В 1974 году закончил Ленинградскую артиллерийскую Академию, был командиром полка. Прошел Афганистан. Имеет орден красной звезды, орден за службу родине 3 степени, два ордена Республики Афганистан «За храбрость» и 16 медалей. Полковник в отставке. Кандидат военных наук, доцент. Преподавал в военной академии им.Фрунзе.
Подход к работе:
— Я служу помощником в округе, то есть по сути выполняю «штабную работу». Я должен руководить священниками в составе 38 человек. Ездить по округу и проверять воинские части, освящать боевые знамена и проводить службы. Мы работаем как и любая канцелярия. В церкви же почти такая же жесткая дисциплина, как в армии: мы получаем указания сверху и доводим их до священников. Это работа незаметная, но нужная.
«Радикалы отбрасывают тень и на мою работу»
Кто: имам Ахмед Магометбеков
Где служит: помощник командира по работе с верующими военнослужащими 106 бригады Каспийской флотилии южного военного округа, республика Дагестан
Кто в прошлом: только в 94 году поступил в медресе и с января 2014 приступил к работе во флотилии. Опыта армейской службы не имеет и говорит, что сейчас жалеет об этом.
Подход к работе:
— У нас очень много военнослужащих мусульман — в основном, местных парней. Я должен курировать их религиозную жизнь. Когда только приступил к работе, знакомился с русскими офицерами — капитанами разных рангов. Они были прикомандированы к нам из Астрахани, Петербурга, Москвы, с Дальнего Востока. С их стороны было полное понимание. Но встречались и те, кому было сложно воспринимать меня. До сих пор некоторое недоверие еще присутствует. Это связано не с деятельностью традиционных мусульман, а с работой сект, которые вступают в открытую конфронтацию с правительством. От их деятельности страдаем все мы: тень от радикалов падает и на мою работу.
Когда я веду беседы с военнослужащими, у них бывает много вопросов о деятельности радикальных сект. Потому что постоянно идет массированная информационная атака — из Интернета и соцсетей, от знакомых, которые до сих пор в лесах. Мне приходится решать серьезные, а иногда и жизненно важные вопросы. Например, если я не дам ответ в рамках традиционного ислама, человек может примкнуть к радикалам. Благодаря восстановлению института военного духовенства, у меня есть доступ к солдатам. Это значит, что я действительно могу спасти чью-то жизнь.
Виктория ЛУШИНА
Комсомольская правда, 28.05.2015
