Интервью с протоиереем Михаилом Васильевым
Активный образ жизни, быстрый ритм существования, не предполагающий возможности потерять драгоценное время – стиль жизни любого капеллана. Однако объем обязанностей и сверхзадач протоиерея Михаила Васильева, главного священника Воздушно-десантных войск, окормляющего и Ракетные Войска Стратегического Назначения, делают его вездесущим. Он и в небе с парашютом, и на земле, где его ждут не только в храме великомученицы Варвары во Власихе в штабе РВСН, но и в храме Благовещания в Сокольниках, в храме в честь иконы Божией Матери «Благодатное небо» на Кубинке и еще в трех воинских храмах. Но службы в храме, всевозможные встречи, конференции, семинары, командировки в «горячие точки» нашей страны – это тот фон, который реализует и являет самое драгоценное – любовь к людям.
— Почему вы выбрали именно полковое служение? За плечами философский факультет МГУ, неплохие перспективы.
— Партия сказала «надо», комсомол ответил «есть». Как-то отец Димитрий Смирнов сказал: «Ты из семьи военного, поэтому будешь священником в военном гарнизоне». Поскольку тогда я работал в частном образовании, в бизнес-структурах, заканчивал аспирантуру и не имел проблем с самореализацией, я отнесся к предложению о.Димитрия с некоторой осторожностью. Кроме того, у меня не было никаких иллюзий относительно собственного благочестия, надеюсь, их нет и до сих пор. В такой ситуации я обратился за советом к жене, но и здесь все оказалось «схвачено». «Воля духовника, — сказала она мне, – воля Божия». Обложили со всех сторон. Пришлось смиряться. Так я отправился служить во Власиху, стал работать на поприще, где есть все жанры, кроме скучного.
— В том числе, и в «горячих точках»?
— Что значит «горячих»? Сейчас точка «холодная» – через час она может быть «горячая». Например, точка асфальта холодная, но столкнулись две машины – и она уже горячая. Линия зла проходит через сердце человека, а все остальное, в том числе локальные конфликты — внешние формы проявления. Я вас уверяю, никакой разницы в конфликтах в Боснии, Киргизии, Чечне или Южной Осетии нет.
— С точки зрения метафизики?
— С точки зрения факта человеческой трагедии. В каждом военном конфликте страдают невиновные. «Паны ругаются, — как говорится, — а у хлопцев чубы трещат». Естественно, то, что я испытал, участвуя в миротворческих операциях в составе российско-воинского контингента на Балканах, не идет ни в какой сравнение с тем, что довелось увидеть на Северном Кавказе. Поскольку принцип применения ВДВ – войск для войны — «всегда», «спецназ РПЦ», я и десяток священников — протоиерей Александр Солдатенков, иерей Василий Щелкунов, протоиерей Савва Щербина, иерей Дмитрий Василенков, протоиерей Сергей Чулков, протоиерей Димитрий Солонин и еще несколько священников, которые «не за деньги, а за Родину», — пытаемся работать непосредственно с военнослужащими в «проблемных» регионах.
— Присутствуя в «горячих» точках, вам приходилось смотреть смерти в глаза? Это меняло вашу жизнь?
— Конечно. Хотя это и были конфликты малой интенсивности, но все же начинаешь по-другому относиться к жене, к ее пирожкам, к нехитрым бытовым удобствам. Это помогает священнику «не припухнуть» и реально осознать, как нам много дано от Бога, ценить эти дары и благодарить Бога.
— Воинское служение священника предполагает участие в событиях, сопряженных с риском для жизни?
— С гранатой под танк я не хожу. Задача пастыря – быть со своей паствой. Не изображать это, а реально разделять и скорби и радости. Не только с командиром части ходить на банкет по случаю памятной даты, но, соответственно, вместе с ним идти и на полевые выходы, разведочно-поисковые действия в горах, то есть участвовать в военных мероприятиях в качестве священника. Если ты видишь, что саперы идут на первое в своей жизни разминирование минного поля и чувствуешь их естественный страх, или солдаты едут в первый раз на военное патрулирование, то, конечно, лучше поехать с ними для поддержки. Я не раз слышал шепот за спиной, что сегодня все будет хорошо – с нами батюшка едет. Понятно, что отношение к священнику часто проявляется на уровне суеверия – это, но если в нашем участии есть какая-то польза, мы должны с ними быть.
— Какие формы работы с военнослужащими предпочтительнее для вас?
— Любой священник, добивающийся эффективности своей деятельности, должен понимать не только то, что ему надо делать, но и то, что ему не надо делать. В первую очередь, отмечаю, то, что не надо делать. Первое – нельзя пьянствовать с командиром, не нужно говорить много красивых высокопарных выражений, вспоминая подвиг Пересвета и Осляби. Меньше патетики и призыва. От молодого священника, начинающего служить в воинской части, требуется чаще вспоминать слова, написанные на обратной стороне его наперсного креста: «Образ будь верным словом, жизнью, любовью, совершенством», то есть необходимо являть пример для военнослужащих. Важно и то, чтобы служение полкового священника вызывало в его собственном сердце живую радость, чтобы он любил армию и конкретно тех людей, для которых ему приходится трудиться. Он должен ощущать свою сопричастность тому, что делает. В нашем случае, военная паства очень хорошо чувствует, несешь ли ты свое служение за послушание или твое сердце горит совершенно искренней любовью к ним. Если нет живой любви, кому тогда все это нужно.
Что касается конкретных форм взаимодействия, то они очень простые. Как известно, добро и кошке приятно, поэтому можно купить карамели, положить ее в один карман, а в другой – нательные крестики. Во время нахождения в воинской части можно раздавать конфеты со словами «Дембель не избежен!», а крестик солдат у тебя сам попросит.
Мальчишкам трудно, но и офицерам – не в меньшей степени, поэтому важно поддерживать, вникать в офицерские нужды, чтобы в свободное время они не занимались винопитием и развратом, а сознательно выстраивали свою жизнь и, не побоюсь этого слова, карьеру. Они должны понимать не только то, что должность определяет их личность, но и то, что все должны создавать многодетные семьи. Будущее России решается не в Кремле, а в семьях. Мы должны понимать, что сейчас самый главный фронт – это невидимый.
Военному священнику не менее важно следить за своим внешним видом. Если ты проживаешь вместе с военнослужащими, ты должен аккуратно выглядеть, независимо от условий проживания. В твои правила должна войти привычка коротко и по делу говорить, не растекаясь мыслью по древу «от Адама», формулировать коротко и четко, вмещать свою проповедь в регламенты военного времени, то есть в 3-5 минут, не больше.
То, с чем приходится сталкиваться пастырю в Вооруженных Силах, почти никак не затрагивается семинарскими курсами. Именно поэтому мы хотим создать Центр по подготовке военных священнослужителей в формате трехмесячных курсов, чтобы выполнить поручение президента по возрождению института военного духовенства в российской армии. Пока еще Минобороны не определилось с военным ВУЗом, на базе которого эти курсы будут проходить, но мы, в любом случае, готовы к этому.
Беседовала Анастасия ЯКОВЛЕВА
