1812 год. Бородинская битва
Бородино. До 1812 года человечество не знало в истории битвы грандиознее. Чудеса храбрости показали и русские, и французы. Но кто же стоял на холмах под Семеновским? Кто отбивал отчаянные атаки вестфальской конницы и багратионовы флеши? Русский солдат, показавший в этой войне свой несгибаемый дух, храбрость и стойкость
Армия к началу XIX века — крестьянская, народная. Именной указ о наборе рекрутов издавался ежегодно в январе-феврале. От каждой общины должны были идти в армию определенное количество новобранцев. Рекруты должны были быть ростом не менее двух аршин, здоровые и не увечные. Два аршина — это всего 142 сантиметра. Однако в те времена рост 172 сантиметра — считался уже гвардейским. А здоровье мерялось по зубам. Передние должны быть обязательно.
Рассказывает шеф нескольких клубов военной реконструкции Сергей Прокопович: «У рекрута обязательно должны были быть все зубы. Если у рекрута не было передних зубов, то его в армию могли взять, но только на нестроевую должность. Ему нужно было скусывать патрон. Бумажную головку патрона нужно было откусить».
Уйти в армию — это было и счастье, и несчастье одновременно. С одной стороны — свобода от крепости, переход в более привилегированное положение и шанс дать другое будущее своим детям. С другой — служить 25 лет. После такого срока домой редко когда возвращались. Счастливчиков, отслуживших солдат-ветеранов, отправляли в гарнизонные части близ места рождения. Содержала их местная община. Пенсия в инвалидных домах — так называемых поселениях для ветеранов — полагалась мизерная. С разрешения командира полка можно было жениться. Детей государство обязывалось учить в солдатских школах бесплатно. С 15 лет дети тоже служили. Их называли кантонистами — своего рода суворовцы. С 15 лет такие «суворовцы» уже могли быть выше своих отцов в чине. Они становились унтер-офицерами — высшей ступенькой карьеры для вчерашних крестьян.
Рекрутов провожали всем миром. Часто, на 2-3 месяца освобождали от работы. Последнюю неделю призывнику полагалось гулять и веселиться. К ним относились как к тем, чьи дни уже сочтены. Утром перед выходом на уездный рекрутский сбор прощались с домом, могилами, баней. В дорогу брали пучок родной земли. После уездной медкомиссии команды рекрутов в сопровождении казаков отправлялись в гарнизонные полки, где те проходили курс молодого бойца. Из гарнизонных солдаты попадали в настоящие, полевые, полки.
К месту службы полагалось передвигаться прямыми трактами. В хорошую погоду полагалось проходить 20-30 вёрст. В плохую — в два раза меньше. Каждый третий день отводился для отдыха. Для предотвращения побегов Сенат в 1738 году ввёл в практику стрижку лбов на уездных пунктах сбора рекрутов. Но на лысо не брили, в России только каторжники имели похожую особую стрижку. Их брили ото лба до макушки.
В полку солдаты, как правило, попадали в свою среду. Ведь полки набирались по территориальному принципу. Земляки воевали бок о бок. Дедовщина была исключена. Солдатская община — это крепкий коллектив. Жили артелью из 5 человек. На 5 человек была палатка. Каждый сдавал свои деньги в общий котел, за которым следил артельный — солдат. Артельный должен был добывать еду, следить, чтобы всегда в достатке был чеснок и лук — главные борцы с простудой в эпоху, когда от обычного сквозняка можно было умереть.
Об одном из таких солдат нам рассказал Сергей Прокопович: «Есть сведения по пятому году после Аустерлица. Один из артельных попал в плен. Во-первых, артельный должен был быть очень честным человеком, чтобы у своего товарища не украсть ни копейки. Он попал в плен и, будучи несколько лет в плену, израсходовал все свои личные сбережения. И потом, когда ему удалось бежать из плена, он пришел в полк и голодал, но ни одной копейки артельных денег не потратил. И его как чудо водили по всем полкам, показывали другим солдатам. И Александр приказал присвоить ему звание унтер-офицера, на что командир полка или его ротный офицер написал, что мы не можем ему присвоить звание сержанта, так как он неграмотный. На что Александр ответил: «Унтер-офицера присвоить, грамоте обучить»».
Главное в солдатской службе — военный быт. Ведь судьба русского солдата — это 5-6 сражений за все 25 лет службы. Конники и егеря как подвижные соединения задействованы чаще. Линейные полки на то и нужны, чтобы сделать линию на поле боя и стоять эдаким частоколом, насмерть. Потери в такой войне были жуткими. Полк мог потерять треть состава. Так, при Бородино гвардейские пехотные полки потеряли три четверти своих солдат. Как правило, на тех, кто прошел через 10-20 битв, смотрели как на живую легенду. Раненым и заболевшим не позавидуешь. На столе хирурга выживали редко. По тогдашним методикам лечения, любое ранение в руку или ногу означало ампутацию. Да и вообще, главные солдатские потери — из-за болезней и эпидемий.
Так что 99 процентов своего времени солдаты проводили на учениях, в казармах и пеших переходах со всеми радостями жизни у костра, под дождем, со вшами и безо всякой полевой кухни. Артель сама готовила то, что удавалось купить заранее. Иногда у артели была своя телега со скарбом и корова, в походах она шла вместе с обозом. Летом солдаты все время проводили в переходах, а зимой расходились по так называемым зимним квартирам. Полк просто расселяли по окрестным деревням, и артель начинала хозяйствовать с крестьянской семьей, у которой остановилась на постой.
А зимой дел у солдата было не меньше, чем летом. Мундир выдавали на 2 года, 3 пары сапог на год. Это все нужно было штопать, чинить, латать. Ведь воевали в парадной форме, в сапогах, которые отличали солдата от крестьянина, а их нужно было в условиях похода держать в чистоте — на смотре проверяют офицеры. Любая потерянная пуговица или бляха покупалась на свои деньги.
Рассказывает Сергей Прокопович: «Ты уже становился солдатом, государевым человеком. И ходить в лаптях для солдата было зазорно. Когда рисуют, что солдат к ранцам привязывал лапти, этого быть не могло никогда в жизни. Это считалось большим позором — солдату ходить в лаптях. Только в сапогах. Плюс плох был тот солдат, который не умел вязать себе носки. Каждый солдат обязан был себе вязать, на спицах. Особо портянками они не пользовались».
Плох был тот солдат, который не умел вязать. Именно так. Сами, со спицами, бойцы делали себе зимнее обмундирование: варежки, наушники. Ведь зимой солдаты несли караульную службу. Еще один традиционный русский способ согреться не возбранялся. В день полагалось 200 граммов водки.
Рассказывает Сергей Прокопович: «На солдата в день была положена манерка водки и три литра пива ежедневно. Манерка — это где-то порядка 200 грамм. Ежедневно солдат получал винную порцию, довольно достаточную. Перед Бородинским сражением практически вся русская армия отказалась от винной порции. Они переоделись в чистое нательное белье, отказались от винной порции и сказали, что мы идем на смерть, и перед Всевышним должны предстать трезвыми».
Из развлечений — песни. У самых титулованных подразделений были свои песни-гимны. Таких атрибутов русских посиделок как гармонь и балалайка еще не изобрели. Как правило, песни тягучие, размеренные, словно созданы для того, чтобы петь хором у огня после изматывающих переходов и сражений.
Источник — http://rus.ruvr.ru
