Беседа с врачом психиатром, психотерапевтом высшей квалификационной категории, доктором медицинских наук, подполковником внутренней службы Евгением Жовнерчуком
Часть 1. К психиатру, как… на расстрел
— Евгений Владимирович, расскажите, пожалуйста, как вести себя на приёме у специалиста — психиатра. Итак, человек осознав, что ему плохо и дискомфортно, преодолев стыд и страх, наконец, решается пойти на приём к психиатру. На что ему настраиваться, к чему быть готовым?
— Борьба мотивов в душе — идти или не идти на приём, естественна. Ведь в народе «хорошо известны» по мемуарам, рассказам и особенно фильмам принципы «лечения» в период советской карательной психиатрии: смирительные рубашки, «лошадиные» дозы психотропных препаратов, превращающих человека «в растение» и т.д. Все эти переживания на тему «как я дошёл до такой жизни, что оказался среди тех, кого раньше считал ненормальными, сам подшучивал над ними», вполне естественны для человека, впервые почувствовавшего необходимость обратиться к психиатру (психотерапевту). Именно на данном этапе ему особенно важно получить квалифицированную информацию о современном состоянии психиатрической помощи в нашей стране, в системе минсоцздравразвития или ведомственной медицины, методах и принципах лечения, правах и обязанностях пациента и врача.
Хорошо, если есть возможность предварительно посоветоваться со священнослужителем, рассказать о своих проблемах. Как правило, если им не удаётся помочь человеку, они сами рекомендуют обратиться к специалистам.
Когда этот процесс у нас будет налажен и запущен, искоренятся штампы о современной отечественной психиатрии, как исключительно «карательной», а акценты её восприятия в обществе сместятся с негативной на позитивную. Тогда постепенно исчезнут все страхи перед психиатрами, и общество в целом будет здоровее. Замечено, что чем образованнее человек, тем меньше у него страхов и домыслов по поводу врачей-психиатров.
Психиатр — такой же врач, как хирург или стоматолог, так же учился в медицинском институте, только специализировался не на суставах, костях или внутренних органах, а на психике. Отличие и специфика лечения состоит ещё в том, что другим специалистам помогает техника. Сделал человек кардиограмму и терапевту уже наполовину ясно, отчего инфаркт и подскочило давление. Сделал рентген — и видны проблемы костных тканей или лёгких. УЗИ, анализ крови даст ответы почти на все вопросы основных соматических заболеваний.
У психотерапевта нет инструмента или аппарата для «зондирования души», её исследования, иначе было бы примерно так: сделали рентген души — и сразу стало ясно, она повреждена там-то и настолько-то и для её лечения срочно нужна операция. Поэтому врач-психиатр для пациента в данном случае является автономным аппаратом. Не равнодушным холодным механизмом, а именно чувствительным аппаратом, цель которого выявить и зафиксировать симптомы и источник заболевания, его причины, чтобы затем уже лечить их. И такой вот дипломированный «врач-аппарат» отечественного производства, продиагностировав проблему, выносит вердикт.
И здесь очень важный момент. Пациент не должен обижаться на вердикт, который выносит специалист-психиатр именно по той причине, что он не обижается на аппарат или на терапевта, который, изучив его ЭКГ, поставит диагноз — микроинфаркт и назначит лечение вплоть до операции. Так же и психотерапевт на основании имеющегося у него образования, опыта и полученных в ходе исследования данных выносит своё решение. И если у пациента невроз или психоз, то это не приговор, а, прежде всего, руководство к действию – лечению.
Чтобы не было обид и удивлений, надо не тянуть с походом к врачу, а идти сразу, как возникли проблемы, ведь любую болезнь легче лечить на ранней стадии.
В потёмках чужой души
Трудно, конечно, поверить незнакомому человеку в белом халате, который, побеседовав некоторое время, расспросив о том о сём, вроде бы нейтральном, вдруг говорит о болезни! Ответственность на враче-психотерапевте лежит очень большая, ведь он, не видя больного органа, души, вдруг ставит диагноз – больна. Но если у пациента, по какой-либо причине всё-таки нет доверия к врачу – психиатру, не стоит разочаровываться во всех специалистах, просто надо пойти на приём к другому доктору.
Как же он определяет болезнь того, чего в глаза не видел, поскольку зримого субстрата души обнаружить так и не удалось!? Пока только при помощи существующих психических техник и технологий. Фактически душа оценивается специалистом-врачом по душевным качествам или психическим функциям человека. А они напрямую связаны с его анатомическим субстратом. Т.е. за слух, зрение, память отвечают определённые участки коры головного мозга, но душа каким-то отдельным органом не определяется, а является как бы собирательным образом этих функций. У человека они могут быть нарушены, например, пропали слух и зрение, но душа при этом остаётся. Но если уйдёт душа, то прекращает работать весь организм – наступает смерть. Или если человек находится без сознания: не видит, не слышит, не чувствует, не говорит, то и душевных качеств у него в данный момент нет, душа как бы замирает. Косвенно говоря, по нарушениям определённых функций психики, можно судить и о состоянии души человека. В контексте статьи уместно допустить, что, душа – это и есть психика человека.
Психику же врач пытается препарировать «специальными скальпелями» — набором методик, применяемых в основном в ходе беседы с пациентом, наблюдая за его реакцией. Нередко психиатру в этом помогают медицинские психологи со своими тестами, программами, которые, как правило, косвенно говорят о состоянии души. Однако на 100 процентов доверять тестированию нельзя, поэтому комплексное диагностическое обследование включает в себя и психологическое и, если надо, обследование нескольких физиологических функций, которые косвенно говорят о состоянии психики. Но самым главным критерием, повторю, является клиническая беседа психотерапевта с пациентом, которая определяет его душевное состояние.
Строго секретно! Конфиденциально!
Не надо ломать голову в беседе с психиатром, как бы так выразиться, чтобы вас поняли, не надо сыпать научными и медицинскими терминами, стараясь блеснуть какими-то познаниями в области психологии. Также не нужно заранее ставить себе какой-то диагноз. Врач потому и является тем специалистом, который способен из простого общения и ответов на самые обычные вопросы составить достаточно правильный и полный психологический портрет. Например, многие пациенты любят ставить себе диагноз депрессия, которая на самом деле встречается совсем не так часто.
И поэтому мой совет: на приёме у специалиста вести беседу на привычном языке, как с обычным человеком. Психиатрическая наука основана на описании психопатических феноменов, т.е. отклонений, и чтобы врач мог лучше понять ваше душевное состояние, попытайтесь передать ему его так, как бы вы рассказали об этом хорошему другу, не посвящённому в тайны психиатрии.
Начните с того, что именно привело вас к специалисту, что тяготит, что не так, какой дискомфорт. Например, человек не испытывает радости от жизни, или его часто посещают мысли о самоубийстве. Старайтесь быть откровеннее, не хитрите, не выставляйте себя в лучшем свете. Иначе, зачем вы пришли к врачу с проблемой? Откровенность с врачом поможет быстрее найти причину вашего недуга. Также не стоит наговаривать на себя, придумывать того, чего нет или только кажется. Представьте себе, что вы пошли делать рентген, а сами мешаете врачу обследовать вас или пытаетесь обмануть: вместо правой больной, ставите левую здоровую ногу. Какая от этого польза?
Итак, чем больше человек будет откровенен, тем больше будет эффект от лечения. Разговор старайтесь вести в том русле, в котором его направляет врач, не уводить его в сторону. Как правило, после того, когда вы высказали жалобы, врач задаёт вопросы из вашей биографии, личной жизни. Врача интересуют лишь те стороны вашей биографии, которые привели вас к нему: наследственность, семейное положение, род деятельности, влечения, привычки и т.д.
Далее, как правило, врач интересуется информацией о протекании беременности, когда вы находились в утробе, родах, посещении детского сада, школьном периоде, дальнейшей учёбе или службе в армии и всех последующих узловых событиях вашей жизни. Нужно помочь врачу определить, на каком её этапе вы испытывали трудности или какие-то психологические травмы, которые вполне могли стать причиной развития у вас нынешних проблем или недугов.
При этом необходимо знать, что существует понятие врачебной тайны и что полученная от вас психиатром информация является конфиденциальной, не подлежит огласке и это право охраняется законом. В случае необходимости врач имеет право завести отдельную медицинскую карту, которая будет храниться в недоступном для других, в т.ч. врачей месте, куда будет занесена эта информация. Доступ к ней открыт только специалистам по вашей болезни. Даже члены вашей семьи, придя к врачу, не смогут, если захотят, узнать то, что говорилось вами врачу. Тем более это касается посторонних лиц, включая ваше начальство или руководство. Бывает командир, доведя своего подчинённого до нервного срыва, так что тот попадает к психиатру, звонит доктору и пытается выяснить у него, о чём шла речь на приёме. Но в данном случае срабатывает механизм врачебной этики, и психиатр откажет назойливому просителю, на что имеет законное право.
А вот вам, если у вас есть признаки заболевания, врач обязан об этом сказать, расшифровав, может быть сложный диагноз. Поэтому самому пациенту совсем не обязательно стараться заглянуть в свою карту, из которой он мало что может понять, поскольку все записи там делаются, как правило, на птичьем, медицинском языке.
Когда с начальником согласья нет…
— А как сообщить об этом походе на работе, службе? Стоит ли это делать вообще? Должен ли знать об этом начальник?
— Что касается коллектива, особенно воинского, то здесь очень важна роль командира, начальника. Он должен отнестись к проблемам своего подчинённого с пониманием. В идеале сам командир, заметив симптомы предболезненного состояния подчинённого – тревожность, апатию, или наоборот затянувшееся возбуждение – должен порекомендовать ему обратиться к специалисту. Делать это надо в деликатной форме, а не прилюдно, покрутив пальцем у виска: дескать, у Вас, товарищ Иванов, крыша съехала и пора Вам в психушку.
Если бы командир, нашёл время изучить уровень психического здоровья своих подчинённых (о чём есть запись в карте профпсихотбора, хранящегося в личном деле солдата), то эти знания помогли бы лучше их узнать, чтобы грамотно распределять на них психологическую нагрузку.
Такой командир в состоянии будет разобраться и отличать тех, кто стремится «закосить» от службы, а у кого есть признаки заболевания. Контакт начальник-подчинённый, вызванный с одной стороны заботой о здоровье, а с другой стороны доверием – это идеальный путь избегания многих неприятностей: от трудопотерь до ЧП и суицидов. Когда начальник узнаёт, что на душе у подчинённого тяжело, а сам он не в силах помочь, лучшим для обоих будет отправить его к специалисту.
— Ну а если командир сам – источник и причина этого похода к психиатру? На мой взгляд, в последнее время воспитался и укоренился тип командира, как «лихого рубаки», который способен быстро принять решение, добиться его выполнения любым путём. Это, конечно, хорошее качество для военного человека, но с другой стороны ведь не секрет что такая задача выполняется за счёт личного времени и здоровья военнослужащих.
— Надо понимать, что в период реформирования силовых структур, сами командиры и начальники поставлены в гораздо более тяжёлые условия. Поток информации, которая обрушивается на них, слишком велик, а постоянно меняющиеся требования, условия и сроки исполнения тех или иных задач на фоне изменения законодательных актов, да ещё при сокращении численности управленческого звена, ложатся тяжелой ношей на плечи командиров. Они испытывают колоссальнейший информационный стресс, который не может не передаваться по цепочке на подчинённых.
Поэтому начальников, которые, несмотря на эти нагрузки, являются отцами-командирами, реально вникают в нужды подчинённых, не так много как хотелось бы. Увы, часто начальник, выполняя полученную задачу, идёт к её решению напролом, кратчайшим путём, «размахивая шашкой», что подразумевает психологическое перенапряжение, как у него, так и у подчинённых, а это напрямую связано с потерей здоровья, в т.ч. психического.
Всегда ли оправданы такие действия? Нет ли компромиссных решений с меньшими «психопотерями»? Если начальник будет отдавать себе отчёт в том, что он стал причиной заболевания хотя бы одного своего подчинённого, то это должно заставить его задуматься о своём неверном стиле руководства. Командиру хоть немного изучившему своих людей, надо понимать, на ком, грубо говоря, можно «срываться», а на ком не стоит, из-за слабой стрессоустойчивости.
Нам, специалистам-психиатрам, хотелось бы, чтобы командиры учитывали наши пожелания, были более гибкими, сдержанными, сочувственными. Наверное, их надо, прежде всего, адресовать начальникам более высокого ранга, от которых нисходят все указания и сроки исполнения. Давайте мы рассмотрим отношения начальник-подчинённый более подробно отдельной темой.
Беседовал подполковник Роман ИЛЮЩЕНКО
