Продолжение темы. Начало.
Сегодня темой нашей беседы с врачом-психиатром, доктором медицинских наук, подполковником внутренней службы Евгением Жовнерчуком стал т.н. «командирский произвол».
Армия – родной дом или «дом терпимости»?
— Евгений Владимирович, есть воинские коллективы, где не просто процветает культ грубой силы, как единственного рычага решения всех вопросов, но ещё насаждается и культ подавления человека, как личности. Таких примеров, когда с подачи старшего начальника, насаждается система страха, внутреннего террора, доносительства, подозрительности, к сожалению немало.
Это же ненормально, когда устраиваются своего рода экзамены на прочность – новичок подвергается со стороны начальника психологическому прессингу, давлению; когда предпринимается попытка сломать человека, как личность, подмять под себя и если офицер или прапорщик прогибается, «ломается», то остаётся служить, занимая свою «нишу»? А если нет, то служить ему здесь не дадут. Мне кажется, это один из проблемных узлов нашей армии, из которой пока никак не удаётся создать полностью отмобилизованный, приведённый к действию боеготовый продукт.
Как же решить эту проблему? Как сделать, чтобы армия воспринималась военнослужащими, как родная стихия, как большая дружная семья, а не как «дурдом» или «дом терпимости», как иногда называют свою часть военнослужащие?
— Вопрос очень сложный. Я могу ответить на него только в силу своей компетенции, как военный врач-психиатр. Давайте вспомним, о чём мы говорили в прошлой беседе, что на командирах информационный стресс сказывается в куда больших масштабах. И не каждый может выдержать его давление. С другой стороны, обладание властью является серьёзнейшим испытанием для человека, которое тоже не всем по силам. Настоящий командир – это гармонично-развитая личность, способная к самоконтролю и самоотдаче. Только тот офицер сможет эффективно и грамотно руководить и управлять подразделением, кто добьётся поставленной задачи с минимальными потерями, психологическими конфликтами и срывами. С таким командиром, наверняка, служить легче и в его подразделении, будет порядок, как в дружной семье.
Давайте не будем спешить винить во всём командиров, а посмотрим на подчинённых. Каждый из них, должен чётко знать своё «место в строю». Но проблема часто возникает из-за того, что сам подчинённый «выпал из строя», переоценил свои заслуги, возвысил себя, а его просто в буквальном смысле «поставили на место». И для кого-то это уже повод бежать к врачу за больничным, говорить, что у него стресс! Как правило, армейский быт отлажен чётко: один день похож на другой, надо только приноровиться к этому ритму с минимальными для себя «психопотерями». И, конечно, необходимо помнить, что в армии действует принцип единоначалия, который означает приоритет мнения командира. С этим необходимо не просто примириться, а воспринимать, как факт.
Тем военнослужащим, у кого начальник редко пребывает в хорошем расположении духа, лучше всего попытаться понять его. Во-первых, причиной командирского гнева могут быть они сами, их ошибки; во-вторых, надо брать в расчёт, что с командира, как я сказал, ещё более жёсткий спрос, он сам является чьим-то подчинённым; в-третьих, подчинённым не известен весь замысел руководства; в-четвёртых, у командиров есть ещё личная жизнь со всеми её проблемами. А ещё есть в-пятых, в-шестых и так далее. Есть мудрая, известная с давних времён мысль, суть которой применительно к ситуации можно выразить такими словами: ты не можешь поменять начальника, тогда поменяй своё отношение к нему, т.е. попытайся понять его. Поэтому я бы посоветовал не искать «правду», не тратить на это силы, не портить нервы себе и другим, а попытаться относиться ко всему философски, а ещё лучше с самоиронией, юмором.
Иногда говорят про армию так: мол, цирк уехал – клоуны остались. Или: кто в армии служил, тот в цирке не смеётся. Вот и воспользуйтесь случаем, посмейтесь, снимите напряжение, разрядите обстановку. Вспомните, что вам за это ещё и деньги платят, и выслуга идёт. Кто сказал, что служба – дело серьёзное? Юмор в армии очень даже уместен и ценить его здесь умеют. В том числе и большие начальники. Сколько есть анекдотов, которые начинаются примерно так: «Заходит генерал в роту…»
Большую роль может сыграть и такой фактор, как адаптация. Чем дольше человек находиться в армии, тем он больше адаптируется, приспосабливается к её условиям.
«Я — начальник, ты – дурак»
— Адаптироваться, значит приспосабливаться. Хорошо известна армейская поговорка: «я – начальник, ты – дурак. Ты – начальник, я — дурак!», работающая и по сей день в нашей реформируемой армии. У Вас нет ощущения, что, следуя этому негласному универсальному принципу подбора и расстановки кадров, на службе останутся только приспособленцы, которые готовы побыть «дураками», чтобы потом стать такими же начальниками?
Но сможет ли быть хорошим начальником, тот, кто большую часть службы оставался «дураком»? Неужели это то, что нужно нашей армии, нужно России, которая, как никогда, испытывает голод на принципиальные кадры, которые традиционно поставляла армия?
— Сам принцип адаптации, приспособленчества в психологии носит сугубо позитивную направленность. Это один из заложенных природой способов выживания, самосохранения особей. Но вот хорошо ли это отразиться на службе? Вопрос наверно больше адресован офицерам кадровых или воспитательных структур, но я скажу своё мнение.
У каждого офицера есть свои обязанности, которые он должен выполнять, чего от него требует устав и присяга, т.е. он должен быть «разумно принципиальным». Но не всегда такой подход к делу устроит начальника, которому подчиняется данный офицер. Как ему поступить: по уставу или по «здравому смыслу», с учётом мнения начальника? Каждый будет решать самостоятельно, но на приём к психиатру скорее попадёт тот, который будет действовать принципиально, потому что у него скорее возникнут трения и проблемы во взаимоотношении с командиром. Таков парадокс жизни!
Получается замкнутый круг: психиатры учат военнослужащих приспосабливаться, а обществу, которое содержит и врачей и армию, для своей же пользы нужны люди, не идущие на компромисс с совестью, которые в экстремальной, боевой обстановке будут действовать решительно, без оглядок на мнения начальства, а порой вышестоящего руководства, добиваясь Высшей цели – блага Отечества. В этом таится опасность для общества, которую, быть может, никто ещё всерьёз не рассматривал. Армия не должна воспитывать приспособленцев, пришедших туда для получения различных благ, иначе такая армия небоеспособна. Как тут не вспомнить известное грибоедовское: «Служить бы рад – прислуживаться тошно!», ставшее девизом многих порядочных русских офицеров.
Очевидно, адаптация должна быть не самоцелью, а лишь способом выживания для выполнения стратегической задачи. Если сравнить воинов, поднятых силой приказа в атаку, то приспособленец заляжет в первую же воронку и просидит в ней весь бой — ведь если его учили только выживать и беречь себя, то он всё делает правильно. А человек чести и долга использует такую воронку только, как возможность для передышки, чтобы дальше снова броситься в бой, выполнить приказ, взять, пусть даже ценой своей жизни, рубеж.
С точки зрения психиатрии он поступает неразумно, не бережёт себя. Именно поэтому здесь психиатрия скромно уступает место командирам и лицам, обличённым властью, которые должны все эти нюансы учитывать и воспитывать своих подчинённых в соответствующем духе.
Как психиатр хочу лишь предупредить, что привычка постоянно приспосабливаться, мимикрировать, может стать причиной серьёзных психических заболеваний, привести к дисгармонии личности. Приспособленчество, став чертой характера, сыграет с таким человеком злую шутку. Например, тогда, когда он, уволившись в запас, попытается устроиться на высокооплачиваемую работу. Хорошие деньги, как правило, платят тем, кто является гармоничной, самодостаточной личностью.
У военного человека и офицера, прежде всего, должно быть выработано чёткое видение того «рубежа», переступив который он становиться предателем и изменником. А до этой роковой черты он, элементарно сохраняя свою жизнь, здоровье, строит свою служебную карьеру, пусть даже поступаясь мелкими второстепенными «принципами», не порочащими его чести, не подрывающими основы военной службы. Примеров кто и когда так поступал в военной истории России, слава Богу – великое множество!
Возможно, что в воспитании у военнослужащих необходимых качеств, пригодиться и опыт нашей Церкви с её идеалами самопожертвования «полагать живот за други своя». И начинать передавать это опыт она должна, прежде всего, с офицеров, с командиров.
Без чести — нет и офицера
— И всё-таки, как быть тому, у кого начальник, из тех самых вчерашних «дураков»? Чувства юмора может просто не хватить, да и адаптироваться, как мы видим, можно лишь до определённой степени.
— Не забывайте, что армия — слепок общества. И все процессы, протекающие в нём, затрагивают и армию. Посмотрите внимательно, что происходит в стране? Падение нравов, неприкрытый цинизм, рост преступности, коррумпированность. В силу своей специфики, в условиях армейской закрытости, негатив порой приобретает здесь свои уродливые формы, доведя, например, чиновничий беспредел на гражданке, до дуболомства в армии – так я назову крайние проявления командирской дури, тщеславия.
Армия должна быть защищена от проникновения в её среду вредных, разлагающих течений – негативного информационного воздействия. Один из наиболее верных способов препятствия этому – здоровый офицерский корпус с его традициями и принципами, где на первом месте стоит офицерская честь. Это ключевое понятие. Как Суворов говорил: «Без чести нет и офицера». Поэтому о чём дальше можно вести речь, если у командира нет чести? И это беда не только его подчинённых, но и самой армейской системы. Но и решить эту проблему может только сама армия, здоровый офицерский коллектив, отторгая из себя инородное тело. Здесь, на мой взгляд, свою воспитательную роль должны сыграть офицерские собрания в их первоначальном понимании, как закрытого рыцарского ордена. Психиатр же не в состоянии оказать влияние на командира. У него нет такой власти и возможностей.
Быть может, с этим справятся священнослужители, которых стали возвращать в армию и которые по своему сану и долгу призваны благотворно влиять на окружающих. Наверное, им предстоит заполнить тот духовный вакуум, который образовался в армии после крушения партийной идеологии. Видимо, они и должны начать с возрождения понятий чести, достоинства, морали, напоминать людям, что служба в армии является не только почётной обязанностью, но и священным долгом.
— Доктор, скажите честно, много обращений военнослужащих и сотрудников, пострадавших от действия начальников?
— Я бы не стал слишком драматизировать ситуацию, ведь абсолютное большинство наших военнослужащих продолжает добросовестно служить, исполняя свои обязанности. Это говорит о том, что в целом психологический микроклимат в армии благоприятный (если не брать в расчёт спорные моменты на этапе реформирования). И это не должно вызывать удивления, ведь в армию изначально производится отбор – туда берут полноценных, здоровых, в том числе психически, молодых людей. Из тех, кто обращается за помощью к специалистам – психиатрам, лишь довольно небольшая часть является жертвами командирского произвола и большинство из них – солдаты по призыву, которые не смогли адаптироваться к новым условиям жизни. Некоторые из наших пациентов контрактников попали к нам, став жертвами возросших требований командования, которые я увязываю с повышением силовикам денежного довольствия. Когда срабатывает стереотип: «За такие деньги и работать должны в 2-3 раза больше».
Подводя итог разговора, хочу сказать, что схема сохранения и поддержания на должном уровне психического здоровья военнослужащих, как мы убедились, будет работать при наличии двух главных факторов: стремления к обоюдному пониманию начальником и подчинённым друг друга и выполнение командирами элементарных требований и рекомендаций, выражающихся в их заботе о подчинённых. Не оставляя вниманием тех, кто пытается всеми способами «закосить» от службы. Об этом, я думаю, мы поговорим в следующий раз.
Беседовал подполковник Роман ИЛЮЩЕНКО
