«Победа достигается силой всеобщего подъема и мощной веры, упованием на Бога, венчающего торжеством оружие правды…» Митрополит Ленинградский Алексий (Симанский). 1942 год.
>В начале 1945 года митрополит Ленинградский Алексий принял крест Патриаршего служения. В апреле приехал в город, где провел всю блокаду. Никольский кафедральный собор был полон. Патриарха слушали со слезами на глазах: «Вспоминается, как под грохот орудий, под страхом смерти вы спешили в этот святой храм, чтобы излить перед Господом свои скорбные чувства… Вспоминаю я, как мы совершали богослужения под грохот разрывов, при звоне падающих стекол, и не знали, что с нами будет через несколько минут. Град возлюбленный! Много пришлось пережить тебе. Но теперь ты залечиваешь свои раны, а скоро и предстанешь в прежней красоте…Будем молиться, чтобы Господь простер благословение Свое над Русской Церковью и над дорогой Родиной нашей». До Великой Победы оставались считанные дни…
Главная линия фронта
Сергей Владимирович Симанский, будущий Патриарх, родился в Москве в 1877году. Об армии знал не понаслышке, после университета служил в гренадерском полку, в отставку вышел в чине прапорщика. В 25 лет принял постриг в Троице-Сергиевой лавре с именем Алексий, через год был рукоположен в иеромонахи. Свою первую Литургию совершил в Чудовом монастыре Московского Кремля. 1917 год встретил в сане епископа Тихвинского, викария Новгородской епархии. Пережил вместе с Церковью тяжкое время гонений, провел три года в ссылке. В 1933-м стал митрополитом Ленинградским. В первые дни Великой Отечественной войны разрушилась стена насильственного безбожия. Стало очевидным, что главная линия фронта пройдет через души людские. Митрополит Алексий говорил на проповеди: «Русский человек бесконечно привязан к своему Отечеству, которое ему дороже всех стран мира. Когда Родина в опасности, тогда особенно разгорается в сердце эта любовь…» Когда в сентябре 1941 года вокруг города сомкнулось кольцо немецких войск, архиепископу предложили отправиться в эвакуацию. Он отказался и остался в осажденном городе, чтобы разделить участь своей паствы. Облетел город на самолете и окропил с высоты святой водой. Ни один немецкий танк так и не прорвался за эту линию…
Хлеб насущный
Осенью 41-го церковные купола стали накрывать маскировочными чехлами – они могли стать мишенью при воздушных налетах. Спрятался от врага и кафедральный Никольский собор. Во время блокады Владыка часто служил Литургию один. Жил здесь же, в помещении под куполом. Двери его «квартиры» были открыты для всех. Люди несли Пастырю боль, страх и отчаяние. Он умел вселять надежду даже в самые слабые сердца…Его проповеди пересказывали, как фронтовые сводки. С каждым днем призыв к сражению звучал все громче: «Продолжайте же, братья, подвизаться за веру, за свободу, за честь Родины…» На богослужения приходили военные, бывал и командующий Ленинградским фронтом генерал Говоров. Тысячи ленинградцев во время блокады приняли Крещение. Росли пожертвования, в церковную кружку вместо денег часто опускали золотые обручальные кольца. Приходы передавали в Фонд обороны огромные суммы. Но вот купить муку и вино для Литургии в голодающем городе было невозможно. Неожиданно Владыке Алексию позвонили из Смольного. Поблагодарили за собранные на оборону деньги и поинтересовались – не нужно ли чего? Вскоре церковным общинам продали из городского резерва муку и вино – это было настоящее чудо… Верующие ежедневно могли приобщиться Святых Христовых Тайн.
Ленинградские батюшки
Владыка с любовью называл их «братья сопастыри».По сути, они были военными священниками–жизнь осажденного города мало чем отличалась отфронтовой. Служили под обстрелами и бомбежками. Всегда были рядом со своей паствой–с Крестом в руках. Помогали и словом, и делом. Протоиерею Иоанну Горемыкину, настоятелю храма Димитрия Солунского в Коломягах, шел уже восьмой десяток. Он всегда раздавал половину своего пайка, от голода сознание терял, а на Литургии преображался, был сильный, радостный. Все знали, что батюшка отправил на фронт сына, инженера военного завода, имевшего бронь. Сказал: все воюют, и ты иди…Протоиерей Владимирского собора Николай Ломакин накануне Пасхи 1942года чуть не погиб, чудом уцелел.
Собор в ту ночь бомбили с особой яростью, были сильные разрушения. Не хотел огорчать Владыку в Светлый Праздник, да делать нечего, пришел, рассказал. В ответ услышал: «Ничего, скоро по-другому будет. Христос Воскресе!». Так и вышло. Именно отец Николай свидетельствовало разрушенных бомбежками храмах на Нюрнбергском процессе. 27 января 1944 года прогремел долгожданный салют, возвещавший о снятии блокады. Его залпы сливались с праздничным колокольным звоном. До этого дня не дожил каждый третий ленинградский священник…Митрополиту Алексию и его «братьям сопастырям» были вручены боевые награды – медали «За оборону Ленинграда».
Крест Предстоятельства Патриарх Алексий нес 25 лет. Великую Победу встретил в Москве, 9 мая 1945 года служил благодарственный молебен в Богоявленском соборе. Пережил с Церковью послевоенный духовный подъем и новые гонения эпохи Хрущева.Скончался в апреле 1970 года и был погребен в Троице-Сергиевой лавре– там, где принял постриг. Однажды, в 1943-м, прямо перед ним упал осколок снаряда. Он хранил этот блокадный осколок всю жизнь…
Екатерина ШЕВЕЛЕВА
