Интервью с полковым священником ВДВ Сергием Архиповым
Уже более года священник Сергий Архипов живет на «два дома». Один – там где его ждет матушка с двумя детишками, а другой — храм в честь иконы Божией Матери «Благодатное небо» в Кубинке. О том, как обычный семинарист стал «бойцом» и борцом за души военнослужащих, батюшка рассказывает нашему корреспонденту.
— Как вы оказались в войсках ВДВ?
— События развивались быстро — будучи дьяконом, в 25 лет, я начал работать в частях воздушно-десантных войск, дислоцированных на территории Московской области.
— Это было порывом души или выполнением послушания?
— Это было исключительно моим желанием. Как-то в 2007 году я пришел к отцу Михаилу Васильеву, заведующему сектором ВДВ при Синодальном отделе, и сказал: «Хочу служить Церкви в армии». Он меня отправил в 332 школу прапорщиков ВДВ, которая находилась в Митино. Там я понял, что без опыта службы в войсках – не абстрактного опыта, а реального — священнику будет довольно сложно найти контакт с солдатами. Поэтому, по договоренности со священноначалием и военным руководством, я отправился на прохождение «курса молодого бойца» в Рязанское училище ВДВ. Естественно, на первое построение я пришел в подряснике.
— Тем самым произвели фурор?
— Конечно, у военнослужащих был шок. Но больше всего они недоумевали по другому поводу: как я мог абсолютно добровольно пойти учиться в армию, да еще и в свой личный отпуск. На тот момент мне было 23 года, и я был едва ли не самый старший из всех солдат. Меня одели в камуфляж, побрили, постригли — и началась настоящая военная служба, через которую проходит каждый рядовой. Мы бегали, стреляли, отжимались, совершали прыжки с парашютом, рыли окопы, ложились под танки, потели, мерзли, голодали… Это длилось полтора месяца. После чего я вернулся в свой храм и военную часть.
Параллельно с диаконским служением, я посещал разные подразделения ВДВ – в том числе в Пскове, Иванове, Костроме и т.д. В таком ритме протекала моя жизнь, пока я не был представлен отцом Михаилом Васильевым Святейшему Патриарху Кириллу на рукоположение в сан священника непосредственно в 45 полк спецназа ВДВ на Кубинке. Там был построен каменный храм и требовался священник. Святейший Патриарх дал свое благословение и рукоположил меня в сан священника непосредственно в полк спецназа ВДВ. Вскоре я приступил к своим обязанностям.
— Как вам помог опыт «солдатской» службы в дальнейшем?
— Естественно, стало проще налаживать контакт с солдатами, зная их жизнь, проблемы и трудности. Зная, что такое рытье окопов, уставные российские берцы, «калабахи», как непросто заслуживается тельняшка, что она значит для десантника и многое другое. Кроме того, оценивая с точки зрения солдата работу священника, посещающего наш полк в Рязанском училище, я делал выводы для себя, для своей дальнейшей службы – когда и каким образом лучше донести до солдата слова о Вере.
— Как вас встретили военнослужащие в полку спецназа? Они ожидали от вас призыва «поститься, молиться и слушать радио «Радонеж»?
— Поначалу было такое восприятие. Им казалось, что их сейчас начнут крестить и ставить на колени. Предполагая это, при первом же знакомстве я им сказал: молиться и поститься я вас заставлять не буду, в храм вы будете ходить добровольно, и мы будем общаться на те темы, которые интересны и мне, и вам. Дарованная свобода окрыляла солдат – и давала мне возможность общаться с ними непринужденно и, порой, откровенно. Естественно, они сначала проверяли, «подкалывали» — им необходимо было удостовериться, можно мне доверять или нет, насколько я человек крепкий и надежный, можно меня назвать мужчиной или нет. Отличие служения священника на приходе и в армии заключается и в том, что в армии авторитет нужно заслужить, а на приходе сам факт наличия сана и креста на груди дает много прав священнику.
— Молодость мешает или помогает вам служить?
— Думаю, помогает. Мне 26 лет, и я готов к изменениям, подстраиванию под мою паству. И даже если высший состав командования порой и смотрит свысока, доброжелательное и искренне отношение священника способны привлечь к разговорам на интересные темы и вызвать дискуссии, в которых, как мы знаем, рождается Истина.
— Каким образом проходят ваши занятия с военнослужащими? На добровольной основе?
— Конечно. Да, можно построить полк для обязательной молитвы, но кроме лютой ненависти к ней и Церкви, ты ничего не получишь. Нередко военнослужащие отправляются на учебные задачи в леса или выезжают на прыжки – и это время самое удобное для наших бесед. Когда ты с ними постоял на одном борту, прыгнул с парашютом, то и разговор идет по-другому. Ты становишься «свой среди своих», зная, что такое двое суток идти по лесам с сорока килограммами за плечами, зная, что такое страх перед выходом из самолета. Способов нахождения контактов с людьми масса, и священник в полку обязан творчески подходить к каждому человеку, к каждому воину, офицеру.
— Как вы выстраиваете церковную жизнь военнослужащих, в каких формах?
— Основная работа происходит вечером. Я их собираю, провожу краткую беседу. Периодически после этого желающие исповедуются и утром за литургией – а она совершается в 6 часов утра — причащаются. На воскресную службу приходят и гражданские – люди, которые живут в нашем городке, но за пределами части.
— А чем вы занимаете их в свободное время?
— Я зову их в храм, в подсобное помещение, где у нас есть проектор, и провожу занятия с применением видеосюжетов по теме рассказа. Это основная моя работа. Мы обсуждаем различные общественные темы — проблемы алкоголизма, сектантской деятельности, взаимоотношения молодого человека и девушки – естественно, все это в живой форме. Иногда захожу к солдатам в роту – порой просто спросить о жизни – так и завязывается разговор. Тут приходится всегда находиться в активной позиции, пробиваться сквозь или нежелание, или страх, или неумение воинов общаться со священником. Божьей милостью, иногда это получается.
Кубинка — огромное соединение частей, подразделений, и их тоже невозможно обойти вниманием. Поэтому мы создали воскресную школу для детей и подростков, куда они могут придти пообщаться. Важным оказывается общение с учениками средней школы, потому что они чаще всего являются дочерями, сыновьями офицеров полка. После встречи дети могут поделиться положительными впечатлениями с родителями, таким образом, моя проповедь прозвучит их устами. Помимо этого, военные городки маленькие — в одном месте аукнется – а в другом откликнется. Скрыться от внимания невозможно – священник всегда на виду, и все его слова и поступки, конечно же, обсуждаются. Поэтому совершенно недопустима ситуация, в которой священник дает повод для соблазна каким-либо своим поступком или словом.
Надо сказать, что если священник искренне работает – это не проходит даром и обязательно вызывает уважение по отношению к нему. В армии нельзя разделять уважение к священнику и уважение к Церкви. Там, где есть уважение к священнику – там есть уважение и к Церкви. И если военнослужащий не уважает священника, в храм он ни за что не войдет. Но, естественно, требуется немало месяцев и даже лет, чтобы священнослужитель приобрел авторитет.
— Каким образом можно добиться уважения?
— Священник должен быть лучшим во всем. И не только в плане нравственности — немаловажное значение имеет и внешность – если батюшка не занимается спортом и достаточно тучен, если он неопрятен – это может повредить проповеди. Физически крепким, образованным, внимательным пастырем и психологом он обязан быть. Надо сказать, что работа с людьми нецерковными предполагает активность и настроенность на то, что никто звать не будет, ждать не захочет — нужно идти пробивать дорогу самому, встречая и неприязнь, и ненависть или что еще хуже – равнодушие, порой и среди офицерского состава.
— Насколько решены ваши материальные проблемы? У вас двое детей, их нужно чем-то кормить…
— Положение полкового священника сильно разнится с положением гражданского священника по материальным показателям. Естественно, что солдат не может жертвовать деньги на храм. Наоборот, иной раз сам батюшка чем-то поможет солдату-срочнику, накормит или напоит. Поэтому материальное состояние священника и его семьи может быть тяжелым. Его необходимо ставить на официальную должность в воинской части с окладом не меньше офицерского – для того, чтобы его семья, в виду отсутствия постоянного кормильца, могла бы просто нормально питаться и одеваться. Надеемся, этот момент со временем будет отработан вышестоящими органами управления, и соответственно, приняты меры и решения, чтобы священник от нехватки средств к существованию не сошел с этого очень нужного и полезного для Церкви пути.
— Какие внутренние и внешние факторы помогают вам преодолеть трудности полкового служения?
— Трудности есть у всех. Их надо преодолевать, а как же иначе? Порой, а это бывает с каждым, приходит ощущение, что твой труд никому не нужен и всем вообще безразлично, есть ты или уж умер. Понятное дело, это происки диавола, и их надо с Божьей помощью преодолеть. Но то, что в армии должен быть священник – это факт неоспоримый, в котором даже сомневаться грех. Редкие посещения присяги или дня части священником не имеют большого смысла и не оставляют глубокого следа в памяти.
Священник должен жить в части, жить ее нуждами, проблемами, находиться всегда в зоне доступа для военнослужащих и их семей. Сегодня отдельные приходы организуют паломнические или миссионерские поездки в различные регионы страны. Но порой мы забываем – у нас в стране в отельной части каждые полгода приходит и уходит по 200-300, а где-то и более, молодых людей, которые составят будущее нашей страны. И от них зависит – будут ли в их семьях дети, какое воспитание они получат и какой станет наша страна в обозримом будущем. Именно на этот процесс может и должен повлиять священник — своим словом и примером. И он будет влиять при большом желании этого. Дело в том, что на гражданке молодой человек может быть далеким от храма, а, проходя службу в армии, потянуться к Церкви. Когда становишься свидетелем этого чуда – ты понимаешь – твой труд нужен и он должен совершаться, чего бы тебе это ни стоило….
Беседовала Анастасия ЯКОВЛЕВА
