30 апреля на базе Тверского ОМСН (СОБРа) состоялось торжественное построение личного состава в связи с 15-летием сотрудничества отряда с епархиальным Отделом по взаимодействию с Вооруженными силами. Духовнику Тверского ОМСН, настоятелю храма Рождества Христова (п. Мигалово) г. Твери, протоиерею Димитрию Куликову была вручена Почетная грамота.
Командир ОМСН (СОБРа) полковник А. В. Гатаев поблагодарил о. Димитрия и поздравил его и офицеров отряда со знаменательной датой, а также выразил надежду на дальнейшее сотрудничество.
Наш корреспондент встретился с полковником Артемом Валерьевичем Гатаевым и протоиереем Димитрием Куликовым, чтобы узнать, каковы особенности сотрудничества священника с офицерами спецподразделений, как они относятся к тому, что в России возрождается институт военного духовенства, что такое «патриотизм» и многое другое.
— Наверно, нашу беседу уместнее будет начать с вопроса о том, с чего началось духовное окормление офицеров Тверского СОБРа?
А.Г. — Познакомил нас в 1995 году заместитель командира отряда Алексей Медведев. Мы вернулись со штурма Грозного. Это была не первая командировка, но первые крупные боевые действия. Но, как говорят, человек начинает взывать к Богу тогда, когда от него самого уже мало что зависит. Вот мы готовимся физически, морально, психологически, но когда идет война, вокруг гибнут люди, ты понимаешь, что ты всего лишь песчинка в машине смерти и не можешь собой распорядиться. И не помогут ни твое умение, ни опыт – ничего, кроме защиты Господа. И я тогда сидел и молился: «Господи, если я живым отсюда выберусь, то буду ходить в храм». В то время о Православии старались умалчивать, в училище мы, кроме основных предметов, изучали научный атеизм. Но какое-то подсознательное влечение к Церкви все равно было… Когда мы с женой познакомились, у нас возникла мысль во время свадебного путешествия креститься. А вот обвенчал нас отец Дмитрий уже через несколько лет.
После той командировки многие обратились к Господу. Когда вернулись – пошли в храм принести благодарность за то, что живыми вернулись. Знали, что будут еще операции на Кавказе.
Чуть позже у нас получилась такая ситуация. В 1995, когда погиб Алексей Медведев, мы с ним, как руководители, уехали гораздо раньше остальных бойцов. Поэтому мы на молебен в храм не попали. Но я успел зайти в Моздоке в церковь (она в народе называется солдатской). А Алексей не успел. В ту командировку он погиб… У нас было много тяжелораненых, в том числе и я, но все выжили.
Сейчас батюшка дает нам с собой молитвословы, которые нам действительно нужны перед боем. Он крестил тех из отряда, кто был некрещеным. Для нас это уже естественно. И потом, о.Димитрий ездил с нами в командировки еще тогда, когда там была настоящая война, а не точечные зачистки. Молился за нас, крестил, служил панихиды по погибшим…
Вообще, как батюшка объяснил, Православная Церковь учит, что если православный воин погибнет, выполняя свой долг, он попадает к вратам Рая. Естественно, с этим знанием легче идти в бой, спокойно осознавая, что можешь не вернуться.
о.Д. – В конце апреля 1995 года глава Отдела по взаимодействию с Вооруженными Силами протоиерей Павел Сорочинский поручил мне связаться по телефону с майором Алексеем Медведевым по его просьбе…. Во время личной встречи майор Медведев передал мне просьбу командования Тверского СОБРА благословить сотрудников в очередную командировку на территории Чеченской Республики. У меня подобный опыт был первым, когда на официальном уровне попросили благословение воинов на исполнение воинского долга. Война шла уже 4 месяца, и к нам в Покровский храм и часовню св. Иоанна Кронштадтского часто заходили солдаты и офицеры, крестились, просили их благословить. Но вот чтобы так официально – это было впервые.
Сразу хочу отметить, что доверительные отношения сложились не вдруг и не сразу. Пожалуй, могу выделить два момента, сыгравших ключевую роль в доверии офицеров Тверского СОБРа к Церкви… В декабре 1995 года во время отправки в очередную командировку (как уже говорил Артем Валерьевич) из 16 бойцов двое не были на молебне. А потом Алексей Медведев погиб смертью храбрых, а Артем Гатаев был тяжело ранен. Это, наверно, стало краеугольным камнем в вере людей в помощь и силу молитвы. Тогда у меня уже были и первые исповеди. Исповеди тех, кто побывал в жестоких боях. Простой пример: приходит парень, говорит: «Батюшка, я которую неделю спать не могу. Все снится этот бой. И ничего не помогает». Поговорили, он подготовился, пришел на исповедь – и отлегло. И это не единичный случай. А было еще так. В 1996 году группу подняли по тревоге. Начальство торопило: «Времени в обрез. Никакого священника!» Но отряд единогласно заявил: «Без благословения не поедем».
Ну и самое удивительное. В феврале 2000 года Тверской СОБР переводят на постоянную базу в Мигалово, а апреле этого же года указом Архиепископа Тверского и Кашинского Виктора я назначаюсь настоятелем храма в том же поселке Мигалово. Буквально в 300 метрах от базы. Промысел Божий, да и только! Ребята шутили: «Ну, куда мы без тебя, а ты без нас!» С этого момента начинаются наши соседско-дружеские отношения. Личный состав СОБРа во главе с командиром по первой просьбе всегда выполняют все связанные с тяжелым физическим трудом работы по благоустройству храма. Перед каждой командировкой бойцы приходят в храм для получения благословения, освящения оружия. А наши прихожане в дорогу пекут «подорожники» — большое количество пирогов.
— Артем Валерьевич, среди читателей «Православной Твери» много молодежи. Не могли бы Вы рассказать для них, как можно стать сотрудником СОБРа? И какие качества нужно иметь молодому человеку, чтобы из него получился офицер спецназа?
А.Г. — Это обычные парни, правильно воспитанные в детстве, с настоящим мужским характером, для которых понятия «защита своего Отечества» и «Родина» — не пустой звук и которые в этом видят нормальную мужскую романтику. Чтобы попасть сюда, нужно быть физически очень крепким: тестирование, которое проходят бойцы, связано с большими лишениями, в том числе, и с физической болью. На это не каждый решается. Обязательно все кандидаты должны перед этим пройти вооруженные силы: офицеры — военное училище, рядовые — службу в армии. И, конечно, нужно большое желание служить Отечеству.
— 20 лет назад в школах был предмет НВП (начальная военная подготовка). Потом на долгие годы его отменили. А в феврале этого года правительство РФ приняло новую Концепцию системы подготовки молодежи к военной службе. Этот шаг сразу вызвал бурю негодования у правозащитников. В своем открытом письме на сайте «За права» они пишут: «Концепция фактически требует насаждать среди несовершеннолетних воинственность и национализм… Есть много людей с принципиальными гуманистическими и пацифистскими взглядами… Например, многие верующие, принадлежащие к различным направлениям мировых религий и их церквей, а также относящиеся к новым религиозным движениям, считают национализм и милитаризм неприемлемыми для себя и своих детей.»
А.Г. — Что касается моего отношения к правозащитникам. Я считаю большинство из них «пятой колонной», т.е. теми, кто хочет развалить страну и опустить нас на колени. Если нашим правозащитникам сейчас дать власть, то об нашу страну лет через пять будут вытирать ноги все кому не лень. И ходить мы будем, как в Голландии: все кудрявые, в серьгах, в клепках, употреблять наркотики, менять сексуальную ориентацию… Если мы хотим быть крепкой нормальной державой, чтобы нас уважали, и быть нормальными людьми, то рекомендации этих правозащитников не то, что нельзя исполнять, эти «совет» нельзя даже просто давать слушать детям. Они называются правоЗАЩИТНИКАМИ, но непонятно, кого они защищают. У любого нормального человека сразу возникает два вопроса: кем они куплены? и какая у них цель? Они делают все не во благо нашей страны.
Я считаю, что НВП, прежде всего, прививает детям патриотизм. Кроме того, мальчики учатся чувствовать себя мужчинами, защитниками. А это даже не всякая семья может дать. Не хочу сейчас восхвалять советский строй, но все же тогда детей воспитывали правильно. Они любили Родину и хотели ее защищать. Служба в ВС была по-настоящему почетной обязанностью. Когда я уходил в армию, у нас во дворе не пойти в армию – это был позор. Никакая приличная девочка с таким парнем встречаться бы не стала. Потому что он либо больной какой-то, либо юродивый.
Границы нашей страны таковы, что защищать их силами одних офицеров-профессионалов, закончивших военные училища, невозможно. У нас каждый мужчина должен принимать участие в обороне своей страны. Хотя бы должен этому научиться. Чтобы, если вдруг грянет гром, они знали, куда идти и что делать. Почему все сегодня уверены, что они могут есть, спать, гулять, а защищать их должен кто-то? Если человек не хочет становиться профессиональным военным — пожалуйста! Отслужи в армии и больше не бери в руки оружие! Как для женщины святой долг — рожать детей, так и для мужчины — научиться держать в руках оружие.
Православная Церковь так же, как и любое другое традиционное вероисповедание, всегда стояла на стороне защитников Отечества. И это абсолютно правильно! А если членам какой-либо секты убеждения не позволяют брать в руки оружие и защищаться, то почему они считают, что кто-то должен охранять их жизнь и покой?
То, что сегодня в школьную программу возвращается аналог НВП, — прекрасно. В детских душах зажигаются искры того патриотизма, который мы потеряли за последние 20 лет. Когда в 90-е годы мы спрашивали 16-летних школьников, кем они хотят стать, половина опрошенных заявляла, что они станут бандитами, а другая половина собиралась торговать на рынке нижним бельем. Это ведь вырождение страны! Сейчас, слава Богу, ситуация исправляется. Это чувствуется: когда мы встречаемся со школьниками, мы видим, как они относятся к людям в военной форме, к оружию.
С помощью одного закона нельзя предотвратить преступность в обществе. Особенно в молодежной среде. Нужно православное воспитание в семье. Если молодому парню с детства прививать духовность, то он вряд ли возьмет в руки наркотики, вряд ли будет злоупотреблять спиртным или совершит насилие над человеком.
А то, что правозащитники начинают сравнивать патриотизм и нетерпимость к другим народам… Это совершенно разные вещи! Мы никогда не одобряли и не поощряли скинхедов. Лично мне очень хотелось бы отловить пару таких вот недоумков и заставить их служить своему Отечеству. Чтобы они заключили контракт, взяли оружие и ехали на Кавказ, рискуя, воюя. А когда толпа в 20 человек отловит одного бедного узбека и запинает его до смерти — в чем тут патриотизм? Это уголовщина. Причем, трусливая уголовщина. Так что путать патриотизм с национализмом могут только правозащитники.
о.Д. — Ну, насчет «мальчиков в армии»… Будучи в командировке в составе группы Тверского СОБРа в Аргунском ущелье, где тогда шли довольно активные боевые действия, мне приходилось много крестить, причащать, исповедовать военнослужащих срочной службы. Ну не видел я там забитых, зачуханных, избитых пацанов! Простой пример. Время — 23-00. Меня «тайными тропами», с фонариком, проводят в расположение 7-й бригады спецназа ВВ. Капитан, командир группы, говорит: «Батюшка, благословите моих ребят. Завтра на несколько дней уходим в горы». Стоит десяток громадных рюкзаков, около них автоматы, гранатометы и другое оружие. Возле каждого стоит боец. Ребята 19-20 лет. В глазах — ни страха, ни растерянности. Даже какой-то обреченности не было. Проняло до глубины души. Потом, уже позже, мне объяснили, что это прекрасно обученные воины, которые никогда не строили дачи генералам, не занимались всякой ерундой, а учились военному делу. Я сам считаю, что те два года, которые я отдал Вооруженным Силам, — это нормальная мужская работа (недавно по Интернету нашел своего бывшего командира роты. Мы с ним переписываемся, как старые друзья, хотя прошло уже более 25 лет).
— В России вводится институт военного духовенства. Насколько, на ваш взгляд, необходимо присутствие священника на войне?
А.Г. — Сейчас еще стало модно заводить при вооруженных подразделениях всякие службы психологической помощи и контроля. Я к этому отношусь довольно скептически, поскольку я не считаю, что у нас настолько хорошо подготовленные психологи, что могут предотвратить негативные поступки военнослужащих. Считается, что люди, вернувшиеся из районов боевых действий, стрелявшие в человека, прошли определенный стресс, и у них появляется агрессивность, склонность к насилию и т.д. Я полагаю, что тут поможет не психолог, а вера в Бога. Потому что искренне верующий человек никогда не будет совершать те поступки, которые противоречат чести офицера и совести нормального православного человека. Такой человек не будет кончать жизнь самоубийством, причинять вред другому человеку. Потому что от закона уйти можно, от совести — гласа Божьего — не уйдешь. И отвечать за свои поступки придется обязательно. Все мои бойцы готовы применять насилие только в тех случаях, когда это действительно обосновано, необходимо для их службы и работы. И никто не будет применять силу против мирных граждан и в быту. У нас служат абсолютно адекватные, нормальные люди, которые хоть и находятся постоянно в состоянии риска, но ни у одного бойца в моем отряде — я это знаю точно — никогда не возникает желание избить человека, слабее себя, а тем более — женщину или ребенка. Я не слышал, чтобы они применяли силу у себя в семьях. Наоборот, все очень нежно относятся к женам и детям, как и должны себя вести русские православные воины.
В нашем отряде совместно с о.Дмитрием оборудован молитвенный уголок, куда каждый боец может подойти и поблагодарить Господа после командировки, попросить у Него об удачном проведении операции. В ближайшее время планируем сделать часовню в кабинете нашего погибшего командира Дмитрия Горбунова.
о.Д. — Смотря где и как. Каким должен быть военный священник в Тверских спецподразделениях (СОБР, спецназ ФСБ, спецназ УИН)? Там служат взрослые люди, большинство с высшим образованием. И отношения с ними могут быть только доверительные, а не с позиции учителя. В основном, чисто дружеские отношения, основанные на взаимном уважении и доверии. Если офицер Вооруженных Сил рискует своей жизнью непосредственно во время боевых действий, то офицер-спецназовец находится в состоянии риска для жизни каждое дежурство. Я ни в коем случае не умаляю достоинство офицерского корпуса Вооруженных Сил – просто у всех разные задачи.
Регулярной армии военное духовенство необходимо. Солдат без духовного стержня, без патриотизма, без традиций превращается либо в наемника, либо в пешку. И как раз задача Русской Православной Церкви и других традиционных конфессий — восполнить тот духовный вакуум, который образовался не только среди военнослужащих, но и среди молодежи в целом.
— Отец Димитрий, мы знаем, что вы неоднократно бывали на Северном Кавказе. Расскажите об этом, пожалуйста.
о.Д. — Милостью Божией и по благословению Владыки Виктора мне трижды довелось побывать на Северном Кавказе в качестве военного священника. И меня часто спрашивают, а нужно ли это было? Раз предлагали — значит, нужно. Конечно, все это связано с риском. И не только для меня, а, в первую очередь, — для командира. Потому что я — «пассажир», дилетант, который «дергается» при любом выстреле. Но на базе в Аргунском ущелье мне один офицер соседнего подразделения с уважением сказал так: «Ваш командир ничего не боится. Попа с собой привез!» Вообще, первая командировка была для меня самой изматывающей и самой плодотворной. Много освящал, много крестил, много исповедовал и причащал. Чего я больше всего боялся? Того, что заметят, что я боюсь.
Конечно, самое трагическое — это потеря друзей. С ныне покойным полковником Дмитрием Горбуновым мы в ноябре вместе ехали в ту злополучную командировку. Двое суток бок о бок находились в автобусе, разговаривали, пели песни. А через месяц — 30 декабря — в Московском центральном госпитале МВД я его, смертельно раненного, соборовал и причащал…
А вообще, меня поразило спокойствие, с каким люди относятся к возможной смерти. …Еду внутри БТРа, высовываю голову из люка, спрашиваю: «Дима, почему меня посадили вовнутрь?» А он отвечает с улыбкой: «Батюшка, если будет фугас, то у Вас есть шанс, а нам на броне — хана!» Знаю еще такой случай, когда командир группы, попавшей в трудное положение, кричал по рации: «Мужики, вперед! Все будем в Раю!!!» Это ли не христианское отношение к жизни и смерти!?
И мне хотелось бы еще раз, уже на страницах «Православной Твери», поздравить бойцов Тверского СОБРа с вручением им боевого Знамени отряда – символа чести, доблести и славы!
Нина ДМИТРИЕВА
«Стезя», 13.07.10
